У каждого свой путь в Харад - Страница 9

Дарина подъехала поближе. Провела ладонью по стволу, прочертив пальцами по шраму на дереве.

– Это что? Ведьмовские письмена? Где-то я такие видела…

– Это руна. – Голос Шелеста был холоден. Холоднее глаз Ольма, холоднее лесной земли. – Она предупреждает о живущем здесь. О том, кто он. И какой обладает властью.

Ольм, сощурившись, глянул на темный капюшон и усмехнулся:

– Берегиня. Так, Саммар?

– Берегиня. – Гыд жевал хвойную иголку. – Знахарка, что ли? Что с того-то? Мы ж навроде как к ней и шли…

– Берегиня – не знахарка! – возмущенно взвизгнул Вых. – Ежели вам к знахарке требовалось, так и надо было сказать! Это вообще совсем в другую сторону! Но только знахарка вашему сотоварищу чем поможет-то? Тогда уж лучше сразу к плакальщицам его тащить надо было!

– Поговори еще мне! – снова замахнулась на него Рина.

– Берегиня – не знахарка, – повторил за проводником Ольм. Он внимательно посмотрел на Саммара. – И вот я думаю, может, зря мы сюда шли? Годэ, как ты сам понимаешь, здесь персона нон грата еще поболе, чем наш проводник.

Вых усиленно закивал, ощущая слезливый прилив благодарности к длинноглазому выходцу с севера.

– Да-да, и я это… я – персона… еще похлеще персона… – Он не совсем хорошо понимал, что именно означает только что услышанная фраза, но по его ощущениям она подтверждала, что переходить обозначенную руной границу его все-таки заставлять не станут. Повторение слов придало уверенности. И Вых ухватился за этот намек на восставшую из пепла, чуть было не утерянную им полностью надежду о его возможной скорой безопасности. – «После этого пусть только кто-нибудь попробует мне сказать, что с переездом можно еще повременить! Все! Хватит! Как только доберусь до дома, начну сборы. Надоело!»

– Да и я далеко не самый желанный гость. Радости от встречи будет мало. Что ж, – Шелест перекинул ногу через луку седла и спрыгнул на землю, – видимо, все идут вперед, а мы ждем… – Он посмотрел на Выха. – На какой стороне поляны мы их ждем?

Вых неопределенно махнул рукой куда-то на северо-восток.

– А далеко, как я погляжу, ваш орден способен загнать того, кого счел прокаженным. – Ольм, проезжая мимо, стрельнул в спину монаха прищуренным глазом.

– Да, наши умеют стараться. С этим не поспоришь, – через плечо в ответ бросил Шелест. – Но, пожалуй, в этом конкретном случае я все же удивлен не меньше тебя.

Проводник с Шелестом побрели в ранее указанном направлении.

– И правильно! Правильно, – сказала им вслед Дарина. – Пусть остается. Должен же кто-то за ним присматривать.

– За Шелестом? – хохотнул Саммар.

– За задохликом, – совершенно серьезно ответила Дарина. – Вдруг сбежит. Ну, раз нам туда надо, а ему туда запрещено. Кто его догонит по этой грязи-то?

Покрытый лесом холм пересекли быстро. Это действительно был край леса. На другой стороне у подножия холма полоса деревьев редела, начинались поля с еще не по-осеннему непримятой травой.

Лошади шевелили ушами и фыркали, нюхая воздух. Дарина привстала на стременах, вытянувшись как стрела вслед за взметнувшейся, указывающей в сторону, противоположную восходу солнца, рукой:

– Вот смотрите!

Встающее из-за их спин солнце побежало волной рассветных бликов по волнующемуся под лаской ветра морю травы. Брызнули в разные стороны зайчики, рожденные из мириадов капель росы.

– Красиво, – согласно пробормотал Ольм, с удивлением воззрившись на внезапно открывшуюся со стороны ценителя красот природы Дарину.

– Да не туда! Левее смотрите! Вон хата! Видите?

Когда до деревянного сруба оставалось не больше полусотни шагов, Гыд предостерегающе поднял ладонь:

– Послушайте – голоса… – Он перешел на шепот. – Там не спят.

Отсюда уже отчетливо были видны огоньки двух ламп в окошках домика.

– Ведьминские глаза светятся, не иначе. – Дарина сплюнула. – Может, мне отсюда повертать стоит да к Шелесту податься? Не охотница я до таких забав, чтоб считай до петухов еще к хвостатым бабам соваться…

Спешились они почти у самого крыльца. Саммар два раза стукнул в двери.

– Наверное, тебя не слышат. – Дарина спрыгнула с седла и подошла к носилкам. Два стоявших рядом коня, гнедой Гыда и вороной как смоль жеребец Годэ, были связаны за кольца упряжи с тем, чтобы расстояние между ними сохранялось в полтора локтя.

Между лошадьми были закреплены носилки, состоявшие из двух жердей, связанных арканом, идущим от одной к другой палке, несколько раз пересекающим сам себя крест-накрест, в виде сетки. На нее были натянуты два плаща. Третий укрывал Годэлиска от подбородка до пят кованых сапог из темно-коричневой вывернутой кожи.

Рина бросила на носилки быстрый взгляд.

– Какой он мертвенно-бледный, ужас просто!

– Сплюнь! Тоже мне, нашла слово – мертвенно… Это поэтому ты ни разу к Годэ не подошла за все время? – скривился Гыд, который на протяжении всего времени вел под уздцы обеих лошадей. Он изо всех сил старался, чтобы их шаг доставлял минимум дискомфорта раненому. – Верный боевой товарищ… Не переживай, эта бледность не заразна.

Дарина фыркнула.

– Мне, по-твоему, следовало омыть слезами его раны, и у него бы все прошло? Зачем мне подходить к нему? Шелеста было довольно. А я не монах, не знахарка… – Она перевела взгляд на Саммара. – А ты стучи громче, тебя и мыши не испугаются.

– А нам как раз не надо, чтобы нас боялись. – Ольм прошел вперед. – Пусти-ка… – толкнул плечом, открывая дверь: – Добра в дом ваш! Добра и света!

Полог, отгораживающий сени от остальной части дома, был откинут. Холст домотканой материи скручен и протянут за провисшую под потолком веревку.