У каждого свой путь в Харад - Страница 113

113

– Ну не то чтобы по колено… Вернее – не везде. Знаешь, те дороги, где за проезд платишь, – те чин чином… До самого Харада от деревни к деревне расчищены самые короткие пути, а все остальные, что в обход идут, завалены. Как думаешь, может, предгорцы мусор и грязь с одних дорог на другие переносят?

– Да нет! – Миллек тихо засмеялся. – Тогда бы окружные пути уже давно завалены были. С чего так напрягаться – это как из пустого в порожнее, без толку… По обочинам все всегда свалено до самой весны, пока не растает и в землю не уйдет. Иной раз едешь, особо если в конце декабря или январе, так по обе стороны стены выше тебя, выше кареты. Словно тоннель, который никак не сомкнется на самом верху.

– Словно тоннель, – повторил Патлатый. – До самого Харада. А там уж не знаю, как сейчас дела обстоят, как там проедете…

– Да то-то и оно, а проехать надо. Если Предгорье уже замело, что же в Хараде творится? А уж что дальше…

«Что дальше? Куда они собрались – на Ррьёркский Кряж, что ли?! Вот уж действительно принесла нелегкая! – Патлатый снова куснул булку. – Надо ответить как-нибудь позаковыристее». – Так ежели дальше тебе, то либо сейчас идти, либо до самого мая не соваться.

– Дальше? – переспросил удивившийся Миллек. – Куда дальше?

Потом он понял и замахал руками:

– Да ну что ты! Я в Кряж по пальцам одной руки пересчитать можно, сколько раз поднимался – неблагодарная дорога туда. И то летом только. Оно мне надо? Полтора месяца туда, месяц обратно… Платят ррьёркцы, конечно, неплохо, но это редкий случай. Очень редкий, чтобы они кого-то со стороны нанимали.

– Да? – Патлатый прекрасно знал о повадках жителей Ррьёркского Кряжа, но никогда не мешает расспросить – вдруг собеседник знает больше тебя?

– Конечно, они же там в своих горах на изумрудах спят. С Кряжа сами спускаются – лошадки их по горам ходить горазды, а вот в дальних переходах совсем не годятся.

– Так вроде как выходит, что требуется им перевозка.

– А вот и нет! – Миллек чувствовал себя знатоком, просвещающим неразумную чернь. – Выходит, да не так. Они принимают харадцев за своих. И только их. Остальным не доверяют вообще. Так вот – своих кривоногих лошадок жители Ррьёркского Кряжа оставляют на закрытых пастбищах, а сами нанимают харадцев в охрану вместе с их выносливыми скакунами. Вот так они и спускаются вниз. Это те, кто поделки всякие привозит с гор, одежду. А без охраны что обозы идут, так это вообще кряжная голытьба – зверушек поналовят в высокогорных лесах, и тех, что посимпатичней – в Княжград. Вот одежда – другое дело совсем… Тебе встречалось что-нибудь из их ткани?

– Ну как тебе сказать, – ответил Патлатый для поддержания диалога. Он прекрасно разбирался в одежде, созданной рукодельницами Кряжа. Благодаря Груцю, конечно. Не раз и не два банда нападала на обозы, идущие с гор в Княжград, отбить даже несколько баулов было удачей. Потому что все, что спускалось с гор, стоило очень и очень дорого.

– Очень легкое, очень теплое. А бывает еще все в каменьях самоцветных, да с золотой нитью. Нам-то с тобой такое и не снилось! – Возница подмигнул собеседнику.

– Ну да, куда уж нам… с каменьями-то… – Патлатый сдерживал улыбку и продолжал соглашаться со всем сказанным. Он откинулся на спинку скамьи, отодвинув от себя тарелку, и заметил стоящего на верхнем пролете лестницы Груця.

– Это, кстати, самые бедные из тех, кто приезжает. Те, кто побогаче, так вообще без подвод едут. Налегке. Потому что только камни везут. Настоящие, чистой воды. И украшения. Под это дело либо охрана мощная нужна – по пять телохранителей на душу, либо вообще без оной. Чтобы не выделяться из толпы. Внимания не привлекать, понял? Рисковые среди ррьёркцев встречаются тоже. Может, и не зря они считают харадцев родней. Харадцы, они того… очень рисковые.

– А то, – подхватил Патлатый. Наконец-то разговор снова повернул в нужном ему направлении. – Харадцы – они ого-го! Мощные ребята. Я смотрю, ты с ними вообще накоротке, нет? С утра, я видел, все с одним балакал. Двухметровый такой медведь.

– Да какое там, – печально покачал головой Миллек. – Из этого слова не вытянешь. С самого града едем – и чтоб я сдох, если хотя бы десятком слов перекинулись!

– Мрачный? – утверждающе спросил Патлатый, готовясь задать главный вопрос.

– Мрачный, – подтвердил Миллек. – Ужас какой мрачный.

– А может, не мрачный, а обеспокоенный? Волнуется, может?

– А чего ему, харадцу, бояться? – искренне поразился Миллек. По его представлениям, харадцы не были обычными людьми, поэтому страхи им должны быть неведомы. Обладающие недюжинной силой и ловкостью, они часто выходили сухими из воды, и потому казалось, что происхождение имели полубожественное.

– Как чего? За подопечную свою беспокоится. Он же телохранитель.

– Не видел я что-то, чтобы телохранители больно за тех, кто под охраной, переживали, – заворчал возница. Он тоже закончил трапезу. С сожалением вымазал со стенок тарелки оставшуюся мясную подливку. Все вкусное быстро заканчивается… И почему так?

– Ну мало ли, – теперь пришло время подмигивать Патлатому, – может, у них личное что-то?

Возница засмеялся:

– Может, конечно, и было бы промеж них что, если б такая дохлая не была. Что-то не слыхивал я, чтоб харадцы до трупаков охотники были…

«Фу-у, вот ведь гад, – пронеслось в голове Патлатого. – Тут он даже меня перещеголял. Слышал бы Груць, может, перестал бы меня в пошлятине обвинять».

– Так уж и дохлая? – спросил он, якобы сомневаясь. Истинной причиной сомнений конечно же было желание вызвать продолжение откровений. – Может, просто отсыпается? Сморило в дороге?

113