У каждого свой путь в Харад - Страница 141

141

Берегиня, не веря своим глазам, наблюдала за его действиями.

«Сейчас ноябрь, а мне придется лезть в холодную воду! У меня нет сменной одежды, и я так давно не плавала, что, боюсь, уже не умею этого делать». – Ей было очень страшно. Она топталась на мокрой гальке вплоть до возвращения клацающего зубами монаха обратно.

– Р-раздевайся… – Листопада колотила дрожь. – И приготовься – там очень холодно.

Оденсе мужественно сбросила с себя почти всю одежду и связала ее так же, как до этого делал монах. Оставшись в недлинной нижней рубахе, она спряталась от глаз мужчины за крутым боком лошади.

– Я готова.

Листопад несколько раз выдохнул, по его коже пробежали мерзкие мурашки. Предстояло снова окунуться в неспешную неприветливость потока.

– Узел свой давай сюда. Я его сам переправлю. И держись за гриву лошади, но не налегай особо – так, для равновесия только. Поняла?

Вода обожгла ей кожу, а когда Оденсе погрузилась по горло, стало трудно дышать. В висках застучала кровь:

«Быстрей, быстрей!»

Лошадь всхрапнула, чувствуя, как уходит из-под ног дно, но продолжала двигаться вперед, послушно следуя за сильной рукой монаха.

Оденсе, подавив желание вскарабкаться на животное, старательно гребла свободной рукой. Из воды девушка выскочила, совершенно забыв про стыдливость. Рубашка облепила ее тело, как вторая кожа, и бесстыдно просвечивала насквозь. Оденсе прыгала на камнях, разгоняя кровь, забыв про все на свете, кроме желания согреться.

На Листопада было жалко смотреть. Девушка выхватила из его скрюченных пальцев узел со своими вещами и, сбросив с себя мокрую рубашку, принялась натягивать платье прямо на мокрое тело. Носки, надетые на ледяные ноги, показались чуть ли не благословением. Завернувшись в плащ, Оденсе протяжно и с облегчением выдохнула:

– Фу-у, ужас какой… Больше никаких рек! Что это за брод, если по нему перейти нельзя, а плыть приходится? – Оденсе снова принялась прыгать. – Послушай, если здесь так глубоко, как люди на подводах переправились?

Листопад попытался ответить, но вместо связных слов вышло дробное захлебывающееся лязганье. Берегиня допрыгала до него и стала помогать разбираться с одеждой.

– Они не здесь переправились, – наконец выговорил монах. – Там, выше по течению, часах в трех-четырех быстрой езды мост есть.

У одевавшей его девушки опустились руки:

– Так что ж мы до него не доехали?

– Эта речка – Бережка, по ней граница Озерного края с Потловом проходит. Здесь на несколько лиг река не широка, где глубже, где мельче. А там, где мост, самое узкое место. Только с одной стороны потловский пост, а на другом – дружинники с Озерного края. У тебя документов нет, а у меня пропуск монаха. По которому меня никто монахом не признает. Так что мы только здесь проскользнуть могли.

– Не заболеем мы, интересно? – Оденсе приложила одну руку к своему лбу, другую – ко лбу монаха. Пальцы привычно покалывало. Она прикрыла глаза. – Сейчас все будет нормально.

Берегиня стояла к мужчине совсем близко.

– Может, ты просто замерз, конечно. Но сердце бьется с опасной частотой. Так что я немножко тебя полечу.

– Оставь. Ехать отсюда нужно, и побыстрей.

– И куда мы поедем? Седла мокрые, лошади тоже…

– Вот лошадям как раз двигаться нужно. – Листопад поймал себя на том, что прикасается кончиком носа к волосам девушки. – И место здесь не такое, чтобы засиживаться.

– Почему?

– Потому что тут контрабанду перевозят из Потлова. А нам с тобой только контрабандистов не хватает встретить для полного счастья. И потом, мы уже почти совсем рядом.

– То есть как? Ты говорил, что до ближайшего жилья еще ехать и ехать.

– А ты говорила, что нужно к обозу прибиться. А они, думаю, к ночи в любом случае на привал остановятся. Получается, нам их только догнать надо, так что начни свою Мать Берегиню просить о милости, чтобы переселенцы нас приняли за своих.

Оденсе нахмурилась. Она все еще не отрывала своей ладони ото лба Листопада:

– Думаешь, они злые?

– Да пусть будут злые. Главное, чтоб стрелять с перепугу не начали.

– А путники-то не новички в этом деле, – произнес монах, рассматривая погруженный в сумерки лагерь. – Так что с легкостью втереться в доверие не рассчитывай.

– В каком деле?

– Они не первый раз переезжают. Смотри, как подводы установили и дозорных выставили, – не подкрадешься незамеченным.

– Может, они просто не идиоты? – предположила Оденсе. – Ты хотел, чтобы они все вповалку храпели в ближайшем стоге?

Они оба напряженно всматривались в размытые силуэты.

– Ну что, рискнем подойти? – предложил монах и двинулся было вперед.

– Стой! – Оденсе неожиданно вцепилась в его рукав. – Слышишь?

Листопад замер, вглядываясь и вслушиваясь в сгущающуюся вокруг них ночь.

– Что такое? – Ничего не услышав, он вопрошающе воззрился на берегиню.

– Ты что, правда не слышишь? Стонет кто-то…

– Ну так лагерь… – Лицо Листопада залилось пунцовой краской. – Может, молодожены там у них.

Оденсе внимательно посмотрела на монаха.

– В таком случае стонут совсем иначе. – Она вздохнула и покачала головой. – А там кому-то больно. Ты же людей дольше меня лечишь и до сих пор путаешь?

Берегиня пошла вперед и потянула за собой лошадь.

– Стой! Мало ли там что! Куда ты пошла?

– Не бойся нуждающихся в помощи твоей. Так Ильсе говорила, моя наставница. Знаешь, она вообще никого не боялась.

– Вот, значит, откуда в тебе эта беспечная отвага. С детства прививали. Не самое лучшее качество для жизни в мире людей, – бормотал Листопад, волоча ноги следом за девушкой, бесстрашно шагающей к построенному квадратом обозу.

141