У каждого свой путь в Харад - Страница 152

152

– Тебе ведь не стало легче? – то ли спросил, то ли утверждающе отметил монах. – По глазам видно.

Незнакомец вздохнул. Соглашаясь со словами Листопада, он словно пытался оправдаться перед самим собой.

– Моя мать умирала очень долго. В страшных мучениях. Столько вообще смерть длиться не может. Я каждую ночь выл, мне казалось, моя душа вместе с нею сгорает. А сотник, да, страдал – но сколько страдал? И так ли?

– Тебе стало бы легче только в одном случае. Если бы твоя Амарра вернулась живой и невредимой, – тихо проговорил Листопад. – А так, перережь ты хоть половину Потлова, – огня в твоей душе их кровь затушить не сможет.

– Может, ты и прав. Я не знаю. Но оттого, что ее убийца ходил по земле, мне так плохо было, словно он танцевал на ее могиле. – Он подбросил в огонь лежащие близ костра подсыхающие поленья. – А вы в этой глуши какими судьбами? Далековато от большой дороги.

Листопад пристально вглядывался в огонь:

– Здесь живет кое-кто, кого мы никак не можем найти. В деревне все молчали. Ни один человек не проболтался. Хотя я точно знаю – врут. И то, что мы ищем, совсем близко. Заплатить за информацию нечем. Вернее, есть, но так мало, что столько не возьмут.

– У вас есть карта? – вдруг спросил незнакомец.

Листопад кивнул.

– Дайте.

Когда харадец развернул карту, он взмахом ладони подозвал к себе монаха и указал на один из трех притоков Бура:

– То, что вы ищете, находится вот здесь. А вы блуждаете вот тут, у другого притока. Вам нужно углубиться в лес и, пройдя вдоль реки, пересечь ее в этом месте. Видите? Здесь сейчас крепкий лед, и вы переправитесь без проблем.

– Откуда вы знаете?

– Я вчера был там. Лед выдержал и меня в полном обмундировании, и коня. Не то что здесь. Эх, коня моего жаль…

– Я не о том! Откуда вы знаете, что мы ищем?

– Ну, – харадец улыбнулся, и в глубине его глаз родилось тепло. – Сложно не догадаться, на самом деле. Деревенские отрицают свое соседство с тем, что вы ищете, а вы, судя по всему, знаете точно, что здесь это есть. Странное противоречие. И мне из него становится понятно, что вы ищете проводника.

Листопад медленно кивнул. Информацией о таинственном низкорослом народе обладали немногие. Орден в свое время вплотную занимался их поисками. Довольно безрезультатно, кстати.

– Да. Меня интересуют лесные люди. Я знаю, что одна из трех семей, живущих в Потлове, обитает в лесу на берегах притока Бура – Хвоста.

Незнакомец снова рассмеялся:

– Все верно. Только вы берег не того Хвоста объезжаете. У Бура три притока и все три называют Хвостами. Потловский юмор. Нам не понять, но таким, как лесные люди, – очень даже нравится. Им так скрываться легче. А кому действительная надобность в них будет, так в любом случае найдет. И денег не пожалеет. А тех, у кого денег нет, так с ними и делать нечего.

Монах, прищурившись, вглядывался в карту, запоминая указанные харадцем повороты.

«Он говорит, что вчера был там. Значит, еще день – и мы доберемся до проводника. Всего один день, и все закончится. Вся предыдущая жизнь останется позади и дверь в нее будет закрыта. И начнется новая – уже под харадским солнцем».

Небо на востоке еще и не думало светлеть, а Листопад уже поставил собак в упряжку. С неба срывались одна за другой большие ленивые снежинки. Их становилось все больше, и по всему было похоже, что снегопад будет сильным и затянется надолго.

Ветра не было, и хлопья снега заполняли глубокие ямки следов, цепочкой убегающих в сторону деревни. Харадец ушел, когда монаха от ночных разговоров сморил сон.

Листопад спал всего пару часов, и его немного трясло от недосыпа. В санях остался небольшой кусок сыра и ломоть хлеба. Все промерзло, и Листопад положил продукты возле догорающего костра, чтобы согреть.

Он положил руку на плечо спящей девушки:

– Оденсе, просыпайся.

Край шубы приподнялся, и на Листопада из-под него глянул серо-голубой глаз. Мужчина присел на полозья рядом с ней. Девушка взяла его за руку и положила ладонь монаха на свой лоб:

– Голова болит.

– Да у тебя жар! Ты горишь вся! – Листопад откинул край шубы, скрывающий ее лицо. Берегиня застонала.

– Свет, глазам больно…

– Оденсе, это серьезно. Ты можешь сама себя вылечить?

– Могу, – кивнула девушка. – Но здесь нечем. Трав нет, кореньев…

– При чем тут коренья? Попроси помощи у Матери Берегини, как ты там это делаешь?

Оденсе покачала головой:

– Не получится сейчас. Если без трав и лекарств, нужны силы, а их нет.

– И что делать? – У Листопада был такой расстроенный вид, что берегиня улыбнулась, несмотря на боль.

– Ничего. Буду болеть. Если дуб увидишь – кору с него заварить нужно…

– Да знаю я, знаю. – Монах гладил ее по голове. – Только где здесь дуб найти? Из лиственных – березки да осины видел, все остальное с иголками и вечнозеленое. Перекусить сможешь?

– Нет. Горло болит. – Оденсе снова прикоснулась пальцами к его руке. – Я пить хочу.

Листопад сгреб в единственную жестяную кружку, которую он каким-то чудом захватил из Веньеверга, снег с широкой еловой лапы и сунул ее в угли. Тонкостенная кружка быстро раскалилась, снег превратился в воду. Монах вынул ее, сунул в сугроб, остужая края, чтобы девушка не обожглась. Потом поднес воду к ее губам.

– Никогда не думал, что окажусь в таком идиотском положении. Оба лекари – и на тебе!

Девушка слабо улыбнулась и с трудом произнесла:

– Ничего, это скоро пройдет. Простая простуда. Ничего серьезного.

Монах укутал девушку. Он сам не заметил, что приговаривает при этом:

152