У каждого свой путь в Харад - Страница 158

158

Листопад наклонился к сомкнутым ладоням и принялся читать мантру, пробуждающую смерть от бездействия. Возвращающую ей память о своем предназначении.

– Эй, – спросил Них, поднимаясь с колен и всматриваясь в движения монаха, – ты что делаешь там, а? Колдуешь, что ли?

Проводник удивленно моргал, похожий на разбуженную в полдень сову.

– Эй! Ты с ума сошел? Здесь не получится использовать ни одну магию – здесь стихий нет. Болото замкнуто на самом себе, ты ничего не сможешь из него взять, потому что ему неоткуда будет восполнить…

Листопад шептал мантру снова и снова. Сила вращающегося вокруг своей оси мрака стала постепенно разводить ладони.

Вращались галактики.

Вращалась маленькая вселенная смерти.

Какое-то время Них как зачарованный следил за этим вращением. Потом, хватанув ртом воздух, он бросился к стоящему на коленях монаху. Брошенная вперед Звезда прошла в сантиметре над его головой.

– Ты что сделал? – Лохмач сшиб монаха, опрокинул на землю. – Ты думаешь, что делаешь?

Листопад пытался спихнуть с себя налетевшего низкорослика, но ярость придала тому столько сил, что так просто теперь с ним было не справиться.

– Это Полночная Звезда – она вспорет пространство. Сожрет вместе с ним ту связь между вами, которая уничтожила выходы отсюда.

– Что?! – Проводник тряс его за грудки. – Здесь замкнутое пространство! Та смертушка, которую ты выпустил, будет метаться, возвращаясь снова и снова, пока не прикончит нас всех. Она распорет не пространство – а нас. И жажда ее будет расти! Почему у тебя ноги не подломились, когда ты ступил на нашу поляну? Почему не сдох, когда постучался в дверь? Мы провалились, как крысы в бочку, а ты милостиво наполняешь ее под завязку водой!

Шепот наполнил пространство вокруг. Он полз по нему, припадая к земле. Нарастающий, зловещий. На белых покровах болота, как брызги чернил на бумаге, проступала темнота. Снег словно промокашка пропитывался ею. По ней медленно и неумолимо в сторону Листопада катился огромный шар холодного белого света, сматывающий на себя вселенную.

Листопад поднялся на ноги. Он скрестил руки, прижав друг к другу запястья, и поймал шар пересечением линий судеб на своих ладонях. Свет опалил его кожу, стирая с нее рисунок линии жизни. Втягивая в себя биение пульса, пытаясь заставить взорваться изнутри и щедро разбросать во все стороны свою жизнь, свою кровь.

Лохмач заорал и упал лицом в грязь.

Монах приблизил шар к своему лицу, обвел его вокруг своей оси и отбросил прочь. Он тронул носком обутой ноги вжавшегося в кочку Ниха.

– Он прилетит сюда, став еще больше. И я снова отражу его, но уже в другом направлении. Он ищет границу твоего болота, я разбудил его, соблазнив этим. И он будет прилетать снова и снова, разбухая от неудовлетворенности, желая заполучить то, что ему обещано, и с большей яростью будет искать границы – пока не найдет слабое место, в которое сможет вцепиться. Через которое и сожрет все, что здесь находится.

– Нет границ! – снова заплакал проводник, ударяя кулаком по земле. – Нету! А расти твоя Звезда будет, пока не заполнит все вокруг, размазав нас своей мощью, впечатав в эти кочки. Вмяв в эту топь! Тогда ты сможешь удерживать его? – Он поднялся с земли, бессильно уронив руки. Повернул лицо к монаху и спросил: – Хватит сил в твоих жилах удержать на себе весь мир?

Они смотрели друг на друга, и Листопад видел, как быстро меняются обуревающие низкорослика чувства. От отчаяния до ненависти. Когда накал их достиг пика, Них подпрыгнул и заорал:

– Во всем виновата эта баба!

Все, что случилось дальше, происходило слишком быстро, чтобы у кого-то из них было время подумать. Тщедушная фигура, словно пущенная из пращи, в одно мгновение преодолела расстояние, отделяющее их от саней. Них отшвырнул край шубы и попытался схватить берегиню за шею.

– Стой! – крикнул Листопад. Он бросился было за проводником, чтобы оттащить его за космы от девушки. Он не видел, что протянутые к обнаженному горлу хищные руки замерли, так и не притронувшись к нему. Глаза стоящего одним коленом в грязи Ниха остекленели, прикованные взглядом к полуоткрытым глазам берегини. Толчками из легких судорожно выходил воздух.

Шар, закончив чертить очередной круг, вынырнул из-за плеча монаха. Листопад безуспешно попытался поймать его, чтобы отшвырнуть прочь.

Полночная Звезда срывалась с кончиков его пальцев. Раз за разом. Не меняя своей траектории. Монах видел, что в конечном итоге она должна была оказаться там, где стояли сани.

И тогда он просто ударил наотмашь. Отгоняя шар, как назойливую пчелу. Не чувствуя еще безумной боли, Листопад увидел, как причудливо раскрывается между средним и безымянным пальцами его ладонь почти до середины. Обнажаются кости, сворачивается кровь рассеченных сосудов, опаленных светом Звезды, пузырится кожа.

Полночная Звезда изменила траекторию, резко вильнув от удара в сторону. Будто слегка прикоснувшись, чиркнула Ниха по спине.

И тут же дернулась дымка окружающего марева, и поплыли в сторону клочья тумана. Открылись за ними проемы порталов.

Пространство задышало. Вместе с ним свободно вздохнула Оденсе.

Собаки поднялись разом, как по команде. Дернулись в сторону, откуда повеяло свежим ветром. Туда, где замаячили тени деревьев. Откуда донеслись до их ушей лесные звуки.

Они сдвинули с места полозья, протянув вместе с ними лежащего поперек проводника. Его ноги волочились по земле.

Монах упал рядом с берегиней. Крик, изогнувший его, сорвал связки, и из горла вырывались только всхлипы. Превозмогая чудовищную боль, здоровой рукой он направил собак на открывшуюся дорогу. Торопя их, Листопад щелкнул кнутом, уже не заботясь о том, попадает по их мохнатым бокам или нет.

158