У каждого свой путь в Харад - Страница 180


К оглавлению

180

– Дело не в воспитании, – продолжал бородач. – Ему есть с чем сравнивать – он видел проявление абсолютной свободы. А ты нет. На ее фоне любой общественный строй, в основе которого лежит несправедливость, угнетение, выглядит особенно уродливо. Вновь прибывшие осознают это и не будут упорствовать в своих привычках.

– Не бывает абсолютной свободы, – вдруг произнесла Рина. – Абсолютной свободой обладает только Создатель.

– Философия, – ответил монах. – Рассуждения отошли от реальности.

– Дуреем мы все от этого бесконечного Потлова, – подал голос долго молчавший Гыд. – Оттого монах ехидничает, а Рина в философию подалась.

– Ты вообще мое имя произносить не смей, – огрызнулась девушка, полыхнув в его сторону огнем глаз.

– Давай скажу, как я понимаю… – Саммар пожевал губами, подбирая слова. – Только ты терминами не начинай сыпать сразу же, пойми сначала, что я сказать хочу.

Он посмотрел на Шелеста, а тот в знак согласия наклонил укрытую капюшоном голову.

– Свобода – это когда живешь так, как хочется. Делаешь то, что считаешь нужным. Идешь к своей цели, не отвлекаясь на чужое мнение и чужие желания.

– Но ты же все равно зависишь от чего-то, – вмешалась Дарина. – Нужно добывать себе еду, заниматься домом, чтобы он не рухнул на твою голову во время зимней непогоды. Это забирает время и уводит от цели. О чем тут еще говорить?

– То, что ты сейчас сказала, это условия самой жизни на земле. Самые первые и самые примитивные. – Голос Шелеста звучал вновь тихо и невыразительно. – Только при условии их выполнения возможно существование наших тел. Тут действительно не о чем разглагольствовать.

– Вот, а все остальное время ты свободен. Для своих размышлений, своих чувств и действий, – продолжил свою мысль Саммар.

– Звучит как-то безответственно, – не мог не заметить монах.

– Только звучит. Но на деле наоборот. Если над тобой не довлеет чья-либо воля, то не на кого перекладывать ответственность за собственную жизнь, некого винить в неудачах. Понимаешь? Тем, кто привык жить в государстве, сложно перестроиться.

– Потому так ценно становится все, чего добился сам, – сделал вывод Шелест. – Отсюда и их чувство собственного достоинства. Они уважают себя за свою силу. И считают достойными уважения тех, кто живет рядом. Да, действительно, у многих мировоззрение будет подорвано основательно.

– Если нормальные – приспособятся. – Уверенность, сквозящая в словах Дарины, была безусловной.

– А если нет? Тебе их не жаль? Едут с семьями, детьми…

– Если нет – ну так что ж, они и на родине не выжили бы. Но только обычно людям меняться в эту сторону не так уж и сложно. Приятно даже, хоть и непривычно. Раз! – и оказывается, нужно сделать несколько усилий, и уже есть за что себя уважать, раз! – и ты уже не даешь никому вытереть об себя ноги. Зря вы тут рассуждаете! – Дарина пришпорила лошадь и ускакала вперед от кавалькады, всем видом показывая, насколько ей надоели разговоры ни о чем.

– А вот тебя, как одного из Хальмгардов, не беспокоит, что население вместо того, чтобы защищать свою землю, бежит в поисках убежища в других странах?

– Странно слышать такой вопрос от харадца, – заметил монах. Он тоже было собрался пуститься вскачь, но его остановил возглас Саммара:

– Смотри-ка! Ты тему не переводи, ваше высочество монах! Или ты только от других ответа требуешь? А сам от оного уходишь?

– Я? А как ты хочешь, чтобы я тебе ответил? Да, я не осуждаю их. Они крестьяне, и я считаю, что это не их дело. Мне стыдно, что мы оказались не в состоянии защитить народ. Озерный край всегда славился своей сильной армией.

Следующие путники, встреченные ими у Предгорий, заставили Шелеста помрачнеть:

– Ты знаешь, откуда они? – спросил монах, когда их группа отъехала от обедавших вокруг костра крестьян.

– Нет, – ответил на вопрос Саммар. – Но я думаю, ты меня сейчас просветишь.

– Они из Лапок.

– Откуда? Из Лапок? – Физиономия Гыда удивленно сморщилась. – Это же вроде не Озерный край? – Он обернулся через плечо и вопросительно посмотрел на монаха. – Или вы их успели у Потлова отжать?

– Да если б нужны были эти Лапки Доноварру, он бы их выкупил. Без войны бы обошлось. – Саммар с досадой плюнул на землю. Он помрачнел вслед за монахом. – Это даже не то что не Озерный край, а уже как бы Межбрежный Потлов.

От упоминания Потлова у старшего харадца вдруг предательски заныло сердце. Вспомнилась молоденькая княжна, для которой носиться по Веньевергскому замку и падать с лестниц куда привычней, чем чинно вышагивать с задранным к высоким потолкам носом. Ему стало жаль ее задора и молодости, яркой зелени глаз, которые скоро покроются скорбными слезами.

Ее отца – обстоятельного Всемира, хлебосольного соседа и заботливого отца своей нации, в истории запомнят лишь как глупого, недальновидного политика, собственноручно отправившего страну на эшафот.

Возможно, его вздернут на городской площади. Свои же. С недальновидными правителями такое частенько случается.

А что станет с ней? С золотом волос, со всеми веснушками и теплыми искорками в глазах? Неужели ей суждено разделить судьбу большинства потловских девушек, попавших в полон?

Или ей повезет и пленят рыжие кудри какого-нибудь военачальника, который не бросит ее после на растерзание остальным?

– Может, тогда просто переселенцы, не беженцы? Переезжают себе тихо и спокойно повыше в горы… – тем временем размышлял вслух Гыд.

Рина покусывала рукоять своего хлыста.

– Не похожи они на счастливых переселенцев. Даже на несчастных не похожи. Слишком потерянные. А значит, скоро за Лапками потянутся всевозможные Прижмурки, Косорыльца и Лисьи Морды. М-да, вот тебе и согласный на все ради мира Потлов.

180