У каждого свой путь в Харад - Страница 65

Комнаты берегини и монаха находились на разных этажах и в разных концах коридора. Кроме них двоих в гостинице останавливались, постоянно сменяя друг друга, купцы да неразговорчивые представители банков. Если первые деятельность свою не скрывали, понимая, что рассказ о себе служит бесплатной рекламой, то вторые были угрюмы и, опасаясь раскрытия инкогнито, прятали всю внешнюю атрибутику. Печати на кольцах разворачивали внутрь ладони, кованые сундучки с наличностью скрывали в бочонках из-под вина и саквояжах мастеров дамских шляпок. Ну и уезжали конечно же в самый неожиданный момент.

Оденсе не раз и не два просыпалась от шума под окнами среди ночи или в предрассветный час – и лежала, слушая чьи-то торопливые шаги и звук хлопающих на ходу дверец кареты.

Купцы, наоборот, старались подгадать свой отъезд или приезд к светлому времени суток – оно и понятно, их груженые обозы не получится гнать вскачь, впрыгивая на ходу. Реальной попытки ограбления так точно не избежать. Куда уж лучше ехать пусть мерным шагом, но при свете дня, ясно видя уходящую вдаль дорогу и все притаившиеся на ней кочки.

Сама комната постоялого двора была небольшой. Такой же вытянутой, как и практически все здания в городе. Отчего создавалось впечатление, будто ее сплюснули с боков. За темно-синей ширмой пряталась небольшая, похожая размером да и формой на бочку, ванна. Наполняли ее горячей водой по требованию клиентов сама Лерия с охранником, таская ведра из огромного чана в кухне, а уходила вода в сток в полу, стоило только выдернуть пробку из сливного отверстия.

В первое же утро своего пребывания в городе берегиня неожиданно для себя выяснила, что совершенно свободна. Ближе к полудню в дверь постучала Лерия, пригласив ее спуститься на поздний завтрак. Натянув привычный уже плащ, берегиня спустилась вниз. В комнате, заставленной столами и лавками, в этот час никого, кроме Оденсе, не было.

Она огляделась. Нигде не было видно слуг (лишь со стороны кухни раздавались время от времени голоса поваров), и девушка сделала вывод, что со всей работой, кроме готовки, Лерия управляется сама.

Взгляд Оденсе скользил по довольно скромному внутреннему убранству, пока не добрался до двери, и тут она поняла, что ошиблась. Лерия занималась всем, кроме готовки и… охраны. У дверей сидел угрюмого вида здоровый мужик с квадратными плечами.

Все время, пока завтракала, девушка бросала на него тревожные взгляды. Он же, напротив, не смотрел на нее вовсе. И никак не отреагировал, когда Оденсе, окончив завтрак, прошла мимо него и тронула ручку двери.

Никто не попытался ее остановить, когда она вышла из дверей гостиницы. Это было так странно. Лишь щелкнул за спиной замысловатый замок, едва ей стоило переступить порог.

Никто не останавливал ее и на улице – люди просто ходили мимо, так же, как они это делали когда-то раньше. И ей не нужно было спешить куда-то, чтобы спрятаться или ждать прихода сумерек, чтобы выскользнуть незамеченной.

Солнце разливалось по мостовой, и Оденсе нестерпимо хотелось отбросить капюшон за спину, встряхнуть волосами и закружиться, вбирая в себя все даримое светилом тепло. Вместо этого приходилось довольствоваться лишь танцем лучиков по кистям рук.

Оденсе прошла несколько кварталов направо от гостиницы. По прямой. Сворачивать куда-либо она не стала – боялась заблудиться в незнакомом месте. На одной из пересекающих ее путь улиц начинались торговые ряды ремесленных лавок. В ближайшей витрине были выставлены шляпки и зонтики, чуть поодаль, сидя на пороге собственной лавки, тачал новую пару сапог обувщик. Откуда-то дивно пахло булочками и сладкой сдобой.

А берегиня все шла и шла вперед, пока улица не закончилась и она не оказалась на площади, которая упиралась в опоясывающую город стену. По мостовой туда и обратно маршировали солдаты городского гарнизона. Чуть поодаль, в тени расположилась колоритная группа темноволосых черноглазых людей, насмешливо наблюдавших за происходящим на плацу действом.

«Харадцы! – пронеслось у нее в голове. Берегиня замерла. – Люди, превратившие процесс убийства из чудовищной ошибки в искусство». – Ох, как ей хотелось подойти и плюнуть им всем в глаза! Или хотя бы кому-нибудь одному. Скрывая сверкающие негодованием глаза в тени капюшона, Оденсе развернулась на каблуках и пошла в обратном направлении.

Войти в гостиницу оказалось намного сложнее, чем выбраться из нее. Дверь была заперта. На ее стук открылось крошечное окошко где-то очень высоко над ее головой. Оттуда с подозрением выглянул все тот же угрюмый мужик. Он созерцал несколько минут голову Оденсе, покрытую капюшоном. Потом попросил снять его и показать лицо.

Девушка возмущенно фыркнула в ответ, но послушно задрала вверх голову. Взгляд мужчины абсолютно ничего не выражал. Было даже непонятно, смотрит он на нее, или взор пронзает ее насквозь, уносясь в неизвестную даль.

В голове у Оденсе пронеслась мысль, что он с одинаковым выражением смотрит на постояльцев, их лошадей, на мясную рульку, поданную на обед, и на размазанные по мостовой нечистоты.

Здоровяк буркнул что-то невнятное и захлопнул окошечко. Постояв некоторое время в ожидании перед закрытой дверью, Оденсе решительно постучала еще раз. Снова открылось окошко. Охранник, завидев тот же капюшон, громко и удрученно вздохнул. Он прикрыл окошко и крикнул вглубь дома, призывая на помощь Лерию.

Когда ее наконец впустили, хозяйка рассыпалась в извинениях, объясняя излишнюю подозрительность своего работника насущной необходимостью, обеспечивающей хорошую репутацию ее заведению.