У каждого свой путь в Харад - Страница 89

– А понятие «свободы выбора» в ваше счастье включено? Или на государственном уровне массам приказано думать, что они могут быть счастливы исключительно на этой закрытой территории?

Брови Эльяди вновь поползли вверх.

– Мы не ограничиваем своих граждан в передвижениях. Мигрировать из страны вполне возможно – тот, кто задался подобной целью, всего лишь должен подать прошение и ждать времени ближайшей экспедиции в ту страну, в которую ему заблагорассудится отправиться. И все. Единственный минус – обратно вернуться намного сложнее, сами понимаете.

– Вы принимаете подобных беглецов обратно? Разве желание покинуть Вильярд не считается изменой королевству?

– Нет, конечно. Да и не беглецы они.

Задумчивый прищур Шелеста не был виден, но он сквозил в каждом слове следующего вопроса:

– Не беглецы. А может, тогда – шпионы?

– На этот раз ответ тоже – нет. Это было бы непоследовательно с нашей стороны. Заявлять о невмешательстве, а после засылать своих граждан со шпионской миссией, говорить о ценности каждой жизни – и бросать их на произвол судьбы, без какой бы то ни было фактической поддержки. Тех, кто из Вильярда в других странах – единицы. В подавляющей массе это личности, для которых необходимо постоянное ощущение новизны. Для вдохновения или в познавательных целях. Люди творческих профессий, или иные – те, которые, как губка, впитывают новые знания, стремятся узнать все о том, что является предметом их страсти. Но я повторюсь – их действительно единицы. Кто бы что ни говорил, как бы ни менялся мир из поколения в поколение – люди остаются консервативны, привязаны к своим корням, тяжелы на подъем. Переезд в другую страну – это, опять же, такая морока…

– А как ваших соотечественников принимают в других странах?

– Ну… – Эльяди запнулся. – Честно говоря, мы специально не отслеживаем их судьбы. На самом деле бывает, что люди переезжают с места на место, и если это, к примеру, художник или поэт, это не вызывает вопросов. Это кажется вполне естественным.

– А те, кто возвращаются?

– Возвращаются в основном из-за ностальгии. Но это редкость. Слишком много всего должно совпасть, чтобы наши пути вновь пересеклись.

– И вы боитесь, что в ваш идеальный мир проникнет что-то противоречащее основам его устройства?

– Вы постоянно употребляете слово «идеальный». И вы постоянно пытаетесь поймать меня на том, что я представляю Вильярд как образцово-показательную модель. Это неверно. И ваших собственных бед это не решит никак. Так что не понимаю, что это упорство докажет. – Эльяди говорил, стараясь сдерживать запальчивость, впервые за все время разговора появившуюся в голосе. – Да, у нас есть внутренние проблемы, с которыми мы боремся, есть люди, преступающие закон из-за своей лени или алчности, даже тюрьма есть. Правда, она одна осталась на целое королевство и большая часть ее пустует. Но люди, заключенные в ней, далеки от идей государственного переворота, на которые вы все время намекаете. И не принадлежат они ни к инакомыслящим, ни к возвратившимся переселенцам. Вильярд не принадлежит к тоталитарным государствам, подавляющим волю своих граждан в угоду одной психически больной личности!

– Я не хотел вас обидеть своими словами. Но все столь закрытое и оберегаемое вызывает подозрение.

– Все столь оберегаемое лучше сохраняется от разрушения извне. Вы хорошо знаете историю, так ответьте мне: череда постоянных войн, в которые втягиваются ваши страны, это то, к чему вы предлагаете приобщить мой народ? Междоусобицы и смуты – вот вся ваша свобода, где вам разрешено лишь выбрать сторону, за которую пойдете умирать. И никто, никто не будет думать о вас лично, прикрывая все лозунгами о всеобщем счастье.

Монах молчал. Он поймал себя на мысли, что искренность принца Эльяди подкупает безоговорочно. И многие бы отдали все, чтобы иметь возможность жить в эпоху его правления.

«Император, который думает о тебе лично, а не через призму всеобщего благополучия нации – это тот, кто вызывает абсолютное доверие. – Шелест вновь и вновь всматривался в глаза Эльяди. – Но как ему это удается?»

– Как это осуществляется в масштабах государства? Учесть интересы каждой личности одному правителю не под силу!

– Я же говорю: власть – это та еще головная боль. Но если досконально изучить харадскую модель и взять за основу, доработать с учетом особенностей менталитета, все становится возможным. Надо только потратить на это достаточно времени и убедиться, что все работает и все подводные камни обойдены.

– Вы хотите сказать, Вильярд не всегда был таким, как сейчас?

– Вильярд – нет, мы все еще учимся, как надо жить. А вот Харад – он на самом деле изначально гениален. Там это в крови. Шелест, вы обращались когда-нибудь к изучению этой области? Это невероятно увлекательно.

Отрицательно покачавший головой монах вздохнул:

– Только вскользь. Из всех Хальмгардов искренний интерес к Хараду мною был замечен только у принца Ольмара. Мне кажется, он знает об этом крае все. Я думал, эту страсть заронил в его сердце самый близкий друг, скорее даже второй отец, который сам родом оттуда. Мне же он казался примитивным. Да и в латфорских книгах о нем отзываются немногословно и сухо. В них можно было мало что найти.

– Особенно мало можно найти, если этого не ищешь, не так ли? – Эльяди вновь улыбнулся мягкой, многозначительной полуулыбкой.

– А сейчас так это уже и не имеет смысла. Скоро не будет Озерного края, где можно было попробовать изменить к лучшему государственное устройство. Не будет в горах такого феномена, как Харад, который вы приводите в пример.