У каждого свой путь в Харад - Страница 99

Гильда кивнула. Он выудил из кармана рыманский банкнот:

– Примите в качестве благодарности.

У девушки на скулах вспыхнули красные пятна:

– Я не поэтому…

– А я поэтому, – спокойно ответил Дагир и положил банкнот на прикроватный столик. – Сейчас принесу из кареты ее вещи. Ваши собаки как ко мне одному отнесутся?

Гильда улыбнулась:

– Они еще привязаны. Не бойтесь.

На контрасте с коричневым цветом покрывала на кровати лицо девушки казалось мертвенно-бледным. Гильде стало страшно находиться с ней в комнате. Она в нерешительности топталась рядом с кроватью, пока веки лежащей перед ней девушки не дрогнули.

«Ой, что это я! – Гильда засуетилась. Ее руки умело пробежались по застежкам плаща. Гильда аккуратно приподняла ее за плечи, вытаскивая из-под спины одеяло и плащ. Корсет на девушке не был зашнурован. Гильда удивилась, но виду не подала – собственно, когда долгое время в пути, следовать условностям совсем не обязательно. Гильда вот сама корсетов сроду не носила, и жить ей это как-то не мешало. – С дороги ее сморило так, что ли? Ужас просто… Может, простыла? И куда понесло одну, без мамок, без горничных. Нет, не понять мне этих благородных…»

– Как вы себя чувствуете? – «Что я спрашиваю – и так ответ ясен». – Принести вам чаю или молока?

Девушка приоткрыла глаза. Она долго смотрела на Гильду. Потом спросила:

– Вы умеете обрабатывать раны?

У Гильды брови поползли вверх. Она присела на кровать рядом с гостьей.

– Раны? Какие раны? – Ей приходилось пару раз бинтовать проткнутые Крайтовыми сыновьями пальцы. На этом ее познания в медицине заканчивались. – «Что приключилось с этой бедняжкой?»

В дверь постучали. Вошел Дагир и, стараясь не шуметь, поставил у входа сундучок, обитый кожей. Он сразу же вышел, и Гильда услышала, как придвигается снаружи двери стул и харадец усаживается на него, дабы нести свое ночное дежурство.

– Давайте так… – Гильда сложила снятые с гостьи вещи на стул рядом с кроватью. – Я спущусь вниз, посмотрю, что там и как. А потом быстренько поднимусь обратно. И мы разберемся с твоими ранами.

Гильда спустилась вниз. Подбросила поленьев в камин, который благодаря специальной системе труб обогревал весь дом. Зажгла лампу и выскочила с ней во двор. Заслышав ее шаги, снова вопросительно рыкнул пес, высунувший нос из собачьей будки. Сначала Гильда проверила запоры на воротах – она точно знала, что закрыла их, но лучше лишний раз проверить, чем с утра выслушивать причитания Крайта по поводу какой-нибудь щеколды. Потом она побежала на конюшню, где в падающих из окон отсветах ворчащий Миллек пристраивал лошадей.

Уже стоящие в стойлах лошади косились на вновь прибывших влажными, поблескивающими в ночном сумраке глазами и фыркали.

– Давайте я сама, – предложила девушка.

– Да что уж… Сам справился… – Миллек действительно уже почти все закончил. – Попоны где у вас? Вспотели лошадки сейчас после перехода, боюсь, как бы не простыли ночью-то…

– Там вон. Ну и сено, и овес в яслях… Вода тоже есть – в кадке, и ведро рядом.

– Воду им сейчас как раз нельзя. – Миллек накрывал спины лошадей попонами. – Я позже сам выйду и дам. Ну что, красавица, веди – где моя комната?

Они прошли в дом. Пока Миллек отряхивал на крыльце одежду и топал ногами, чтобы сбить налипший снег, Гильда подвесила на крюк в камин два чугунка, один с молоком, второй с водой. Проводив возницу в его комнату, девушка снова спустилась вниз и перелила молоко и воду в высокие глиняные кружки и поставила их на поднос. Подумала немного и добавила маленький графинчик с мутноватым самогоном.

Она подошла к сидящему на стуле Дагиру. Тот расположился поперек двери, привалившись плечом к косяку и вытянув длинные ноги. Казалось, он спит, но как только бесшумные шаги служанки приблизились к охраняемой им двери, харадец тут же открыл глаза и уставился на Гильду. Та движением головы указала на свой поднос и объяснила:

– Молоко. Для госпожи.

Телохранитель убрал с прохода ноги, и Гильда смогла войти.

Девушка уже сняла с себя верхнее платье и теперь сидела на кровати в тончайшей нижней рубашке, украшенной кружевами такой великолепной работы, какую Гильде еще никогда не приходилось видеть.

«Девушка определенно непростая», – пронеслось у нее в голове.

– Где ваши ранки? – спросила служанка. – Давайте сначала выпьете молока – я добавила в него капельку меда, вы не против? Так вот, вы попьете, а я перебинтую.

Гостья кивнула. Она опустошила стакан, поставила его на тумбочку и спустила с плеч рубашку:

– Посмотрите, пожалуйста, на спине. Впереди я сама смазываю и бинты меняю, а на спине не получается…

– Кто же это вас так? – ахнула Гильда, сняв бинты с плеч собеседницы. – Божечки мои, какие страсти!

– Рысь, – вспомнив предположение Гира, выдала версию Гали.

– Вот ведь ужас-то! – Гильда намочила край полотенца самогоном из графина. – Сейчас больно будет, наверное…

Гали усмехнулась, чувствуя обжигающие прикосновения к стянувшим кожу на спине швам.

– Это не больно.

– Такие полоски, как будто вам крылья вырвали и после зашили раны. – Гильда смазала воспалившиеся края ран мазью из баночки, которую Гали раньше положила на тумбочку. – У вас есть еще бинты?

– Да. Посмотрите, пожалуйста, в сундуке должны быть.

Бинты лежали сверху, служанка увидела их сразу, как только откинула неожиданно легкую, обитую кожей крышку. Гильда сменила повязки на плечах Гали, стараясь максимально похоже повторить предыдущее бинтование. Бинты, что были сняты, она скатала в клубок.