Но сейчас фляжка куда-то запропастилась.
«Как после этого в домовых не поверить? – думала служанка, передвигая с места на место все свои банки-склянки. – Ну не вижу я ее, и все тут!»
За окном фыркнула лошадь, а потом послышался низкий лай одного из сидящих на привязи псов. Продолжать поиски времени не было, и девушка махнула рукой на отсутствие фляжки. Схватив корзину в охапку, Гильда выбежала наружу.
Из-за всех этих хлопот она не заметила стоявшего на верхнем пролете лестницы Груця. Парень стоял, привалившись спиной к стене, и вертел в руках излюбленную трубку. Было видно, что стоит он так уже довольно давно. Взгляд его был холоден. Не дожидаясь возвращения Гильды, Груць развернулся и быстрым шагом пошел по коридору в обратную сторону.
– Ну, до свиданья! – Гильда передала корзину Дагиру. – Хорошей дороги вам!
Гали ничего не ответила. Она старалась не встречаться со служанкой взглядом.
А Дагир улыбнулся:
– И тебе счастья, птица. Про крылья не забывай.
Гильда отправилась открывать ворота. Харадец распахнул дверцу кареты и уложил корзину на сиденье. Потом мужчина вежливо склонил голову и подал княжне руку, помогая взойти по ступенькам экипажа.
Миллек уже сидел на своем месте, укутавшись с ног до головы в толстенный тулуп. На голову был намотан кушак, а руки спрятались в вязаных перчатках. Дагир сел с ним рядом, ожидая, когда они тронутся в путь. С его места не было видно, отчего возникла заминка.
Ворота не были закрыты на замок, но почему-то никак не поддавались. Гильда толкнула их один раз, второй, третий… Навалившись на створку изо всех сил, девушка услышала скребущий звук, и ворота наконец начали открываться.
«А это еще что? – Когда карета выехала, Гильда вышла за ней следом. За воротами лежал небольшой камень. Тот самый, которым подпирали ворота на случай, когда хотели видеть их распахнутыми настежь. – Как странно. Щеколда отодвинута, замок не защелкнут. Я сначала подумала, Крайт совсем с ума спятил – пошел провожать кого, да так усиленно кланялся и лебезил, что закрыться забыл. А теперь этот камень злосчастный… Если кто сам посреди ночи уезжал, почему собаки шум не подняли? Как они его вообще выпустили и не загрызли? Утро сегодня – ну просто ужас какое странное!»
Где-то далеко на востоке за линией горизонта занималась заря. А Гильда смотрела вслед уезжающему в сторону запада экипажу, который словно стремился избежать встречи с рассветом.
Первые болты прилетели откуда-то справа и сверху. Дагир не столько услышал, сколько почувствовал дрогнувшую неподалеку тетиву.
Они летели по его душу. Это Дагир знал точно – первые два болта предназначались ему.
Только вот так вышло, что поймал их Миллек.
Дагир чуть запоздал с реакцией. Резко наклонившись вперед, сам он ушел от выстрела. А вот возница, которого харадец толкнул в бок, чтобы сбить с козел и увести с траектории крутящихся вокруг своей оси стальных стержней, почему-то не вылетел в снег. Что-то приняло на себя всю мощь удара руки харадца, и Миллек сложился пополам. В противоположную от той, на которую рассчитывал харадец, сторону.
Все дело было в мелочи. Во фляжке. В почти пустой фляжке, которую Миллек с утра прихватил со стола Гильды.
Удар Дагира попал как раз по ней. Жестяные бока прогнулись, фляжка сплющилась посередине, согнулась и вошла куда-то глубоко под ребра Миллека, заставляя его упасть в сторону удара. Если бы ее не было или она лежала бы в другом кармане, харадец просто спихнул бы с места своего попутчика.
– Что же ты делаешь! – зашипел Дагир. Он почувствовал, как дважды вздрогнуло привалившееся к нему тело от ударов входящих болтов. Первый попал Миллеку в основание шеи, пробив многочисленные слои одежды и сокрушив ключичную кость, а второй – аккурат в темечко, навсегда прибив к голове возничего кушак. Тело продолжало заваливаться вперед. Мертвые руки не выпускали поводьев, увлекая их за собой.
Дагир уже знал, что произойдет дальше.
Он приготовился прыгать. А в это время снова запела тетива. Вдогонку первым болтам чья-то быстрая рука послала два новых. Один попал харадцу в спину, разбив пластинку легкого доспеха. Руки Дагира, обхватив, защищали голову, и второй болт срикошетил, ударившись о стальную накладку, скрывающую руку от кисти до локтя. Он отскочил, чиркнув по боку одной из лошадей. Лошадь заржала больше от испуга, чем от боли.
Тот, кого при жизни звали Миллеком, упал с облучка вниз, под колеса собственной кареты. Натянутый до предела повод дернулся, задирая лошадям шеи.
– Не высовывайся! – Дагир несколько раз стукнул локтем в стенку кареты. – Слышишь? Не высовывайся!
Их сильно занесло вправо, и экипаж, катившийся еще некоторое время на двух колесах, упал.
За секунду до падения харадец изо всех сил оттолкнулся ногами и прыгнул вправо – туда, где у обочины раскинули пушистые лапы многовековые ели. Во время прыжка он снова ощутил дрожь тетивы от посылаемого выстрела. Один болт пролетел совсем близко от его лица. Так близко, что Дагир видел, как крутится его жало.
По обочинам дороги снег лишь начинал растить свои будущие сугробы. Это были еще не те снега, в которые можно безопасно падать, ощущая под собой пушистую ледяную перину.
Харадец приземлился, сильно ударившись о землю. Несколько раз перекувырнувшись через плечо, он умудрился уберечь спину, чтобы попавший в нее болт не вошел еще глубже. Дагир скрылся под лапами ближайшей ели. Дополз до мощного ствола, скрывшего полностью его фигуру.
Он сел, привалившись к стволу. Завел руку за спину – болт воткнулся чуть наискосок под лопатку правее позвоночника.