У каждого свой путь в Харад - Страница 60

– Почему они гонят нас? – спрашивала молодая берегиня у старой, когда в очередном доме, предоставившем им кров, они оставались наедине. Когда не было дел, которые могли занять руки и увлечь мысль в сторону. Ильсе то морщилась, то улыбалась, но не произносила в ответ на этот вопрос ни слова. Зачем ей говорить что-то? Это будет ее мнение, а Оденсе должна найти свое. Ведь то, как ты думаешь, во многом определяет твою судьбу. Так зачем вкладывать девушке в голову свои мысли – она должна выбрать свой путь. – Мы помогаем. Лечим, спасаем в родах и мать и дитя – для них это перестало быть ценным? Мы объясняем, что жизнь слишком коротка, чтобы ненавидеть. Что глупо злиться. Так почему же они гонят нас?

Оденсе так часто приставала к травнице за объяснениями, что та уже отчаялась в своих надеждах на то, что каждый пытливый ум способен найти ответ, лишь дай ему достаточно времени понаблюдать и обдумать все. И однажды травница все же буркнула:

– Кто «они», Оденсе? Кого ты все время пытаешься обвинить в своих бедах? Что за таинственные «они»? Нет никаких «их», так же как нет никаких «нас». Мы – часть их. Они – такие же «мы», как и мы сами.

– Тогда… почему?

– Почему – что? Думай, Оденсе, думай. Все так просто. Ты же берегиня! Ты не можешь этого не видеть. А если видишь – не можешь не понимать.

Оденсе растерянно хлопала глазами, которые из-за резкой отповеди Ильсе и так уже были на мокром месте.

– Я не понимаю, берегиня Ильсе. Мне становится страшней с каждым новым переездом. Из-за чего нам приходится уходить оттуда, где нам рады, где мы нужны? Мне больно оставлять без помощи тех людей, которых мы вынуждены были покинуть. И я хочу, чтобы все было, как раньше. Мы ведь не делали ничего плохого…

Ильсе вздыхала:

– И так называемые «они» тоже не делали ничего плохого. Разве не так? Твои рассуждения, Оденсе, незрелы. Они близки к рассуждениям деревенского знахаря, на свою голову взявшегося лечить злобного пса, который от боли возьми да и тяпни его за руку… Я так понимаю, ты решила не давать мне спать сегодня? – Берегиня кряхтела, перемещаясь из лежачего в полусидячее положение. Удобней подпихивала под спину разнообразные подушки, данные в пользование очередной хозяйкой. – Жертвенные «мы», зловредные «они»… Ах, Оденсе, Оденсе, какая ты еще девочка, в сущности. Рано было тебя в берегини-то посвящать. Слишком много одинаковых вопросов все задаешь. И что больше всего меня возмущает, – задаешь, а сама ответ не ищешь.

– Я ищу! – Оденсе отирала с глаз проступившие слезы. – Я пытаюсь понять – и не могу!

– Знаешь что? Давай-ка чай сделай – расстроила ты меня своей сыростью, а это совсем негоже для меня… Если ты отрицаешь сам факт того, что с тобой происходит, как ты можешь понять его? Ну что ты смотришь? Воду мимо чайника-то не лей… Вот ведь горемычная девка! Ты себя послушай – во всех твоих словах звучит: «Как это все могло произойти, этого просто не может быть!» И угораздило меня на старости лет такую упрямицу-слепуху в ученицы заполучить… А ведь и не сказала бы по тебе никогда, что ты способна на такое сопротивление – всегда внимала с открытым ртом. А тут тебя сама жизнь учит, а ты никак ее не воспримешь!

Они пили чай, заваренный из сухих лесных трав, сдобренный для пущего аромата листьями малины. Небольшие глиняные чашки наполнялись по нескольку раз.

– Когда ты поймешь, что для света мы все одинаковы и все можем либо принимать его, либо отвергать – ты постигнешь суть происходящего с тобой. Ты видишь свет, и сердце твое наполняется любовью и счастьем. А тот, у кого слепо сердце, проходит мимо, не тронут, не способен любить. Он болен, Оденсе – вот так, просто. Как просто распространяется очаг болезни. Как просто не все можно вылечить. И мы отступаем, не в силах исцелить тех, кто уже умер.

Остывает чай в согревающей ладони чашке. Сердце Оденсе все еще протестует – она не понимает ни слова из сказанного старухой. Что за человек такой, если любить не способен? Кем он рожден?

«Да не может такого быть!» – И девушка решает, что Ильсе просто издевается над ней, подсовывая заведомо неправильное решение. Чтобы потешить себя в старости, глядя на ее мучения в попытке принять неприемлемое. Чтобы потренировать лишний раз ее, Оденсе, стойкость.

Много позже, уже покинув пределы своей родины, потеряв связь с Братством, берегиня все пыталась найти разумное и приемлемое для себя объяснение, сопоставляя все известные ей факты о том, что происходило в те времена. Потом она поняла, почему так сложно было его найти и насколько была права мудрая Ильсе. Приемлемое и разумное далеко не всегда ходят рука об руку. И уж точно в ее случае эти два понятия не были вместе.

Непримиримые разногласия зачастую возникают из чьего-либо желания установить новые границы. Передел земельных наделов между членами одной крестьянской семьи или вызванная нестыкующимися идеологиями война.

Виной произошедшего около полувека назад разлада берегинь с официальной властью стала попытка старейшин Светлого Братства внедрить основную идею своего религиозного культа на государственном уровне. Приурочили они ее к восшествию на престол Доноварра IV, чья молодость представлялась убеленным сединами старейшинам изъяном, который мог позволить влиять как на него, так и на принимаемые им решения.

Основная тема предложенного манифеста звучала категорично: признание эльфов и других иных вне закона, так же, как и все возможные проявления межрасовых союзов.

Юный Доноварр IV, мнящий себя правителем просвещенным и водящий дружбу с аристократическими эльфийскими кланами, отреагировал бурно и незамедлительно. Его характер в ту пору действительно имел изъяны, свойственные молодости, – он был самоуверен, упрям и горяч.